Вы можете спросить, зачем я придумал богов, которым до меня нет дела, - того же Амбу или Катодона. Ответ прост: они олицетворяют то, что я люблю.
Эфэл – очень странный бог. Он один из главных героев моего огромного романа. Он неземной, это создание инопланетного разума. Разумеется, он не станет исполнять мои просьбы. Но мне хочется, чтобы он существовал. Он похож на древнегреческих богов, от которых люди ждали помощи, покровительства – и порой не без успеха.
Даже если Эфэл проявит себя, поразив молнией моих врагов или спалив какую-нибудь ненавистную мне постройку, уничтожив целый город или страну, - это будет лишь совпадением с моими желаниями. С таким же успехом он может убить молнией меня.
Мы с ним встречались. В последние годы мне иногда снятся странные сны – я называю их сюриками. Как-то раз (роман уже был написан) Эфэл явился ко мне, влетев в форточку в виде светящегося треугольника, и превратился в небольшую шаровую молнию. Она потрескивала, как и положено, и разбрасывала искры. Но при этом мы общались.
Это был странный разговор. Хотя бы потому, что он не произносил слов и не продуцировал ответы в моем мозгу. Он разговаривал цветом и яркостью.Молния переливалась в огромном диапазоне цветов и свечения. Цвет обозначал эмоцию или мысль, а яркость – степень силы или важности. Каким образом я это понимал и читал – не знаю. Помню лишь, что я посетовал на то, что мне нечего делать и это меня мучает. Человеку не страшно безделье, если это отдых от работы. Страшна невостребованность. Я сказал ему - почему бы богам не наделить меня силой, позволяющей наказать тех, кто губит моих богов? Это люди, убивающие диких животных или разрушающие среду их обитания. Он пояснил мне, что я не слишком подхожу для этой миссии. А когда я спросил, потому ли, что я чересчур кровожаден и кажусь фанатичным в своем неприятии человечества, он ответил отрицанием. Я понял, что или он не имеет полномочий принимать какие-либо существеные решения, или ему попросту безразлично положение дел на Земле, да и вся наша планета. Он мог бы вмешаться, но не хотел этого делать, даже чужими руками.
Я понял, что он не завоеватель - он разведчик. Он изучает нашу цивилизацию и нас. Он принимает облик молний, маскируясь от человечества. Ведь Земля – планета молний, они вспыхивают сотни раз каждую секунду.
Возможно, мы заинтересуем более развитых инопланетян, и они будут решать, что с нами делать. IIнформация Эфэла будет играть решающую роль. Его можно назвать частицей чужого разума, а можно – роботом. Он загадочен, и пока его устройство, его цели и его мнения непостижимы для нас. Он может быть вестником апокалипсиса или помощи свыше. Он таинственный, и мне это нравится. Когда наука заходит в тупик – быть может, временный, а может означающий, что человек достиг пределов познания, - в дело вступает фантазия. Она не обуздана законами и требует экспериментального подтверждения. Эфэл – создание моей фантазии. Он может избирательно очистить планету от нечисти, а может спалить ее целиком, используя жар ее собственных недр. Он может устроить ледниковый период просто для проверки наших возможностей. К счастью, он не мелкий пакостник, которому в кайф обрушить гору на какие-нибудь города или залить их водой, сокрушив плотины - и потому он вряд ли исполнит наши внутренние пожелания. Мне очень хотелось создать бога, независимого от моего разума, вселенского бога. Вот он и появился. Я не стану утверждать, что молния куда-попало не бьет, я не шарлатан. Молния – явление природы, и не только нашей. Было бы странно думать, что электричество – прерогатива Земли. Эфэл – разумное существо, управляющее своими молниями. Они похожи на летающие светящиеся треугольники. Я назвал их эфэлами от английских слов «flying lightnings».
Не стану наделять его чувствами, эмоциями. Может быть, они есть, а может это такой же миф, как «мыслящий» компьютер. Но он представитель инопланетян, а мне хотелось бы представить их разумными созданиями.
В 1944 году на европейском континенте высадились американские войска. Они пришли, чтобы воевать с фашизмом, хотя ни им, ни их государству он в сущности не угрожал. Они шли вперед и захватывали иногда фашистские концлагеря. Там они увидели фабрики по уничтожению людей, горы трупов, живых скелетов. Трудно понять их ужас и омерзение нам, ненормальным людям, принимавшим деятельное участие в создании таких лагерей (сталинских) и помещении туда своих близких. Для нас, создававших такие же концлагеря для заключенных, а также для формально свободных граждан - с помощью «воспитательного» коммунистического голода 30-х годов, с помощью совместной с фашистами блокады Ленинграда, - для нас вид трупов и умирающих от голода был привычен.
Мне бы хотелось, чтобы пришельцы, посетившие Землю, восприняли человечество как гнусную цивилизацию, создавшую на всей планете концлагеря не для человека, а для живых существ, гораздо более прекрасных, нежели хомо быдлос. Они бы сделали должные выводы. Говорят, что американцы, посетившие лагеря фашистов, потом старались не брать пленных.